Неточные совпадения
Татьяна
в лес; медведь за нею;
Снег рыхлый
по колено ей;
То длинный сук ее за шею
Зацепит вдруг, то из ушей
Златые серьги вырвет силой;
То
в хрупком
снеге с ножки милой
Увязнет мокрый башмачок;
То выронит она платок;
Поднять ей некогда; боится,
Медведя слышит за собой,
И даже трепетной рукой
Одежды край поднять стыдится;
Она бежит, он всё вослед,
И сил уже бежать ей нет.
Сразу от бивака начинался подъем. Чем выше мы взбирались
в гору, тем больше было
снега. На самом перевале он был
по колено. Темно-зеленый хвойный лес оделся
в белый убор и от этого имел праздничный вид. Отяжелевшие от
снега ветви елей пригнулись книзу и
в таком напряжении находились до тех пор, пока случайно упавшая сверху веточка или еловая шишка не стряхивала пышные белые комья, обдавая проходящих мимо людей холодной снежной пылью.
Я заметил, что
в этих местах
снега было гораздо больше, чем на реке Кулумбе. Глубина его местами доходила почти до
колен. Идти
по такому
снегу было трудно.
В течение часа удавалось сделать 2 км, не больше.
До гор все шло хорошо, но
в горах нас встретил
снег по колено, градусов восемь мороза и проклятая швейцарская биза.
Между тем машинально я шел все дальше. Лес редел понемногу, почва опускалась и становилась кочковатой. След, оттиснутый на
снегу моей ногой, быстро темнел и наливался водой. Несколько раз я уже проваливался
по колена. Мне приходилось перепрыгивать с кочки на кочку;
в покрывавшем их густом буром мху ноги тонули, точно
в мягком ковре.
Стемнело, а я все шел и шел. Дорога большая, обсаженная еще при «матушке-Екатерине» березами; сбиться нельзя. Иногда нога уходила до
колен в навитые
по колее гребни
снега.
Раз так-то, помнится, уж совсем весна наступила, уж лист
в заячье ухо развернулся и цветы были на лугах, вдруг, отколе ни возьмись,
снег:
в одну ночь
по колено навалил; буря такая, сиверка, и боже упаси!
Под навесом среди площади, сделанным для защиты от дождя и
снега, колыхался народ, ищущий поденной работы, а между ним сновали «мартышки» и «стрелки». Под последним названием известны нищие, а «мартышками» зовут барышников. Эти — грабители бедняка-хитровака, обувающие,
по местному выражению, «из сапог
в лапти», скупают все, что имеет какую-либо ценность, меняют лучшее платье на худшее или дают «сменку до седьмого
колена», а то и прямо обирают, чуть не насильно отнимая платье у неопытного продавца.
Он то скользил
по обледенелому тротуару, то чуть не до
колена вязнул
в хребтах
снега, навитых ветром около заборов и на перекрестках; порывистый ветер, с силой вырывавшийся из-за каждого угла, на каждом перекрестке, врезывался
в скважины поношенного пальто, ледяной змеей вползал
в рукава и чуть не сшибал с ног. Ханов голой рукой попеременно пожимал уши, грел руки
в холодных рукавах и сердился на крахмаленные рукава рубашки, мешавшие просунуть как следует руку
в рукав.
Вопрос был настолько глуп, что возница не счел нужным на него отвечать. Он поворачивался
в разные стороны, но мне временами казалось, что он стоит неподвижно, а меня
в санях вертит. Я выкарабкался и сразу узнал, что
снегу мне до
колена у полоза. Задняя лошадь завязла
по брюхо
в сугробе. Грива ее свисала, как у простоволосой женщины.
В самом начале зимы племянник Ильи, мужик Николай, пошел на свои именины
в Кромы,
в гости, и не возвратился, а через две недели его нашли на опушке у Селиванова леса. Николай сидел на пне, опершись бородою на палочку, и, по-видимому, отдыхал после такой сильной усталости, что не заметил, как метель замела его выше
колен снегом, а лисицы обкусали ему нос и щеки.
Подъехав к уныло гудевшим на ветру лозинам, лошадь вдруг поднялась передними ногами выше саней, выбралась и задними на возвышенье, повернула влево и перестала утопать
в снегу по колена.
Снег в этом году был не глубокий, так что везде была дорога, но все-таки кое-где он был
по колено и засыпался Никите
в сапог. Никита ходил, щупал ногами и кнутом, но дороги нигде не было.
Ноги графа были
по колено в талом
снегу и сильно зябли
в тонких сапогах и рейтузах, да и всё тело прохватывал зимний холод.
— Вот уморушка-то, тятя, кабы ты видел только! Он от нее — она за ним… Он ровно заяц, она-то волчицей… Гоп-ля, гоп-ля — чуть не
по колено-то
снегу! Знатно выкупалась! Что и говорить! — И Оня сдержанно смеется, прикрывая рот одной рукой и запихивая
в него
в то же время другой кусок медового пряника.
Пронька попытался было идти рядом со мной, но Федька сбил его с дорожки, и Пронька, должно быть,
по своей бедности, всегда всем покоряющийся, только
в самых интересных местах забегал сбоку, хотя и
по колено утопая
в снегу.
Шум их шагов еще некоторое время доносился до него, и он жадно прислушивался к ним, и только когда, кроме завывания вьюги, ничего не стало слышно, снял шапку и истово перекрестился
в сторону едва различаемой громады собора Богоматери, ныне известного под именем Василия Блаженного, затем огляделся кругом, провел рукой
по волосам, уже смоченным
снегом, и, опустившись на
колени на подмостках виселицы, под мерно раскачивающимися трупами, стал молиться.
И об этом-то периоде кампании, когда войска без сапог и шуб, с неполным провиантом, без водки,
по месяцам ночуют
в снегу при 15-ти градусах мороза; когда дня только 7 и 8 часов, а остальное ночь, во время которой не может быть влияния дисциплины; когда, не так как
в сраженьи, на несколько часов только люди вводятся
в область смерти, где уже нет дисциплины, а когда люди
по месяцам живут, всякую минуту борясь с смертью от голода и холода; когда
в месяц погибает половина армии, — об этом-то периоде кампании нам рассказывают историки, как Милорадович должен был сделать фланговый марш туда-то, а Тормасов туда-то, и как Чичагов должен был передвинуться туда-то (передвинуться выше
колена в снегу), и как тот опрокинул и отрезал, и т. д. и т. д.